Никита не был похож на свою руку-это уловил Дванов, - он закричал тонким паршивым голосом, без соответствия покою жизни, хранившемуся в его руке:
-Ай ты цел? Я тебя не расклиню, а разошью: зачем тебе сразу помирать, - ай ты не человек? - помучайся, полежи - спрохвала помрешь прочней!
Подошли ноги лошади вождя. Густой голос резко осадил Никитка:
-Если ты, сволочь, будешь еще издеваться над человеком, я тебя самого в могилу вошью. Сказано-кончай, одежда твоя. Сколько раз я тебе говорил, что отряд не банда, а анархия!
-Мать жизни, свободы и порядка! - сказал лежачий Дванов. - Как ваша фамилия?
Вождь засмеялся:
-А тебе сейчас не все равно? Мрачинский!
Дванов забыл про смерть. Он читал "Приключения современного Агасфера" Мрачинского. Не этот ли всадник сочинил ту книгу?
- Вы писатель! Я читал вашу книгу. Мне все равно, только книга ваша мне нравилась.
-Да пусть он сам обнажается! Что я с дохлым буду возиться - его тогда не повернешь! - соскучился ждать Никита. - Одежа на нем в талию, всю порвешь, и прибытка не останется.
Дванов начал раздеваться сам, чтобы не ввести Никиту в убыток: мертвого действительно без порчи платья не разденешь. Правая нога закостенела и не слушалась поворотов, но болеть перестала. Никита заметил и товарищески помогал.
- Тут, что ль, я тебя тронул? - спросил Никита, бережно взяв ногу.
-Тут, - сказал Дванов.
-Ну, ничего-кость цела, а рану салом затянет, ты парень не старый. Родители-то у тебя останутся?
-Останутся, - ответил Дванов.
- Пущай остаются, - говорил Никита. - Поскучают и забудут. Родителям только теперь и поскучаться! Ты коммунист, что ль?
-Коммунист.
-Дело твое: всякому царства хочется!
Вождь молча наблюдал. Остальные анархисты оправляли коней и закуривали, не обращая внимания на Дванова и Никиту. Последний сумеречный свет погас над оврагом-наступила очередная ночь. Дванов жалел, что теперь не повторится видение Сони, а об остальной жизни не вспоминал.
-Так вам понравилась моя книга? - спросил вождь.
Дванов был уже без плаща и без штанов. Никита сразу же их клал в свой мешок.
-Я уже сказал, что да, - подтвердил Дванов и посмотрел на преющую рану на ноге.
- А сами-то вы сочувствуете идее книги? Вы помните ее? - допытывался вождь.-Там есть человек, живущий один на самой черте горизонта.
- Нет, - заявил Дванов.-Идею там я забыл, но зато она выдумана интересно. Так бывает. Вы там глядели на человека, как обезьяна на Робинзона: понимали все наоборот, и вышло для чтения хорошо.
Вождь от внимательного удивления поднялся на седле:
- Это любопытно... Никиток, мы возьмем коммуниста до Лиманного хутора, там его получишь сполна.
-А одежа? - огорчился Никита.
Помирился Дванов с Никитой на том, что согласился доживать голым. Вождь не возражал и ограничился указанием Никите:
- Смотри не испорть мне его на ветру! Это большевистский интеллигент-редкий тип.
Отряд тронулся. Дванов схватился за стремя лошади Никиты и старался идти на одной левой ноге. Правая нога сама не болела, но если наступить ею, то она снова чувствует выстрел и железные остья внутри.
Овраг шел внутрь степи, суживался и поднимался. Тянуло ночным ветром, голый Дванов усердно подскакивал на одной ноге, и это его грело.
Никита хозяйственно перебирал белье Дванова на седле.
-Обмочился, дьявол! - сказал без злобы Никита. - Смотрю я на вас: прямо как дети малые! Ни одного у меня чистого не было: все моментально гадят, хоть в сортир их сначала посылай... Только один был хороший мужик, комиссар волостной: бей, говорит, огарок, прощайте, партия и дети. У того белье осталось чистым. Специальный был мужик!
Дванов представил себе этого специального большевика и сказал Никите:
- Скоро и вас расстреливать будут-совсем с одеждой и бельем. Мы с покойников не одеваемся.
Никита не обиделся:
-А ты скачи, скачи знай! Балакать тебе время не пришло. Я, брат, подштанников не попорчу, из меня не высосешь.
- Я глядеть не буду, - успокоил Дванов Никиту. - А замечу, так не осужу.
- Да и я не осуждаю, - смирился Никита. - Дело житейское. Мне товар дорог...
До Лиманного хутора добрели часа через два. Пока анархисты ходили говорить с хозяевами, Дванов дрожал на ветру и прикладывался грудью к лошади, чтобы согреться. Потом стали разводить лошадей, а Дванова забыли одного. Никита, уводя лошадь, сказал ему:
-Девайся куда сам знаешь. На одной ноге не ускачешь.
Дванов подумал скрыться, но сел на землю от немощи в теле и заплакал в деревенской тьме. Хутор совсем затих, бандиты расселились и легли спать. Дванов дополз до сарая и залез там в просяную
